Но в школе клеймят богатеев и их яркого представителя – Господина из Сан-Франциско. Господин этот так отвратителен и физически, и нравственно, что автор даже над его смертью глумится – описывает, как он хрипит, сучит ногами… А господин этот виноват всего лишь тем, что всю жизнь работал и стал богат. И вот теперь с семьей едет отдыхать. Но не успел толком и умер. И мораль учитель подсказывает: вот, мол, даже богатый человек подвержен тому страшному, чего все боятся, никакие деньги от этого не уберегут.
Бунин укорял Чехова: зачем писать о том, что плохо знаешь? А сам сочинил великолепный (художественно) рассказ о богатстве – как раз о том, о чем имел весьма смутные представления. В последние годы Бунин жил на пенсию, которую ему и еще троим писателям выплачивал предприниматель, господин из Бостона, Фрэнк Атран. Вот такая христианская «месть» писателю от ненавидимых им богачей.
В «окаянные дни» понял Бунин, в какую пропасть и он сам подталкивал Россию, но поздно было. Самоуничтожение началось – его опишут уже другие в «Железном потоке» и в «Тихом Доне».
Вообще неудивительно, что дети читают мало. Удивительно скорее другое: как до сих пор совсем не исчезли любители чтения? Вот феномен. Иногда подумаешь: если в школе начнут игры преподавать, то и компьютерная зависимость у многих детей исчезнет сама собой.
Писателям нашим и лишние люди не нравятся, да и дельных, не скучающих тоже не любят.
Ну чем не угодил Чехову успешный, провинциальный врач Ионыч? Чем опять-таки плох герой «Господина из Сан-Франциско»? Кстати, Бунин потом охал, горевал в «Окаянных днях» не от того ли, что мало было этих господ в XIX веке в России? Ни на уроках литературы, ни на уроках истории не поясняют, что бедность и неравенство отступают под натиском инноваций в технике, а не в результате социальных революций. Паровая машина взяла на себя тяжкий физический труд, компьютеры отберут скоро рабочие места у современных башмачкиных. Но нет такого урока, на котором об этом услышит ребенок. Ему не расскажут, что именно ученые, биологи и химики победили унижение пустого желудка и заплат на штанах. Это они, а не власть, не революционеры, устроили агрореволюцию, дали всем удобную и дешевую одежду.
Жаль, что литературу с историей не изучают вместе, в совокупности. Там бы уж точно пришлось ответить на вопрос: если уж обломовщина – самая русская черта, то как смог «типично русский Обломов» дойти от Рязани до Камчатки, а смелые, решительные и трезвые самураи Японии так на своих островах и застряли? Но не писателей же винить во всех социальных бедах. Они пишут о том, что видят в своем кругу. То, что получается. Они даже думают иногда, что лекарство изобрели. Не их вина, что составители школьных программ наивно принимают их лекарство за еду.
История – собрание фактов, она и не может учить. И самая большая библиотека не научит того, кто не пытается понять. Превратить факты в опыт. Чтобы предотвратить повторение тех же ошибок. История не учит тех, кто оценивает действия по сиюминутной пользе, – к примеру, Николай II записан в слабые правители, а ведь «Транссиб» построен в основном при нем. Гоголь – великий русский писатель, а его «Ревизор» и «Мертвые души» до сих пор отравляют детские души безысходностью. Поколения россиян помнят, что главное событие 1895 года – образование Петербургского «Союза борьбы за освобождение рабочего класса». А теперь мы понимаем, что человек года, десятилетия – наш великий соотечественник Александр Попов. Можно теперь уяснить, что изобретатель радио сделал для демократии больше, чем все диссиденты, вместе взятые. Что величайшие демократизаторы – это ТВ и Интернет, обеспечившие равный доступ к духовным богатствам.
Ошибки политиков в просвещении трагичны. Те десятки тысяч красноармейцев, кто в первые дни Великой Отечественной войны добровольно сдались в плен, посчитав, что цивилизованная Европа идет освобождать русский народ от ига коммунистов, в большинстве своем погибли в лагерях, так или иначе став жертвами предварительной фазы войны, сражения за умы.
Хорошо бы сейчас успеть понять, к чему готовит молодые умы школа с ее подробным изучением терзаний скучающих героев, не находящих себе места в обществе, «подавленном» авторитарной властью.
Хорошо бы попытаться объяснить детям, как готовятся революции социальные и технические и к чему они приводят. И история русской культуры XIX века – прекрасный объект для изучения под таким углом.