Пословицу «Dura lex sed lex» обычно переводят как «Закон суров, но закон». Однако смысл ее станет не таким плоским, если вспомнить, что «dura» может также означать «грубый, негибкий». Закон груб, и всегда найдутся случаи, в которых здравый смысл и закон окажутся в противоречии. Например, продать вино человеку накануне его совершеннолетия – формально преступно. Или, допустим, известный заслуженный человек нарушает закон.
Народ готов простить. Но пословица предупреждает: да, закон груб, но его надо беречь. Ведь тогда и чуть менее известный человек станет претендовать на прощение. Попустили великой певице, так почему бы не пойти навстречу и великому конструктору? А далее чуть менее великому… Нет границы – нет закона. А там уж на горизонте самое страшное – хаос.
Художественная литература полна коллизий справедливости и закона – «по‑человечески» герой прав, хотя грань дозволенного преступил. И строгость нужна, поскольку
«Зло явное, терпимое давно,
Молчанием суда уже дозволено».
Однако при жестком исполнении закона оскорбляется чувство справедливости. Тогда от бездушной машины закона спасает высшая сила – милость правителя или случай. Так в процитированном «Анджело», так и в «Капитанской дочке». Пословица охраняет общественное устройство – государство – с его законами, которое, по выражению Бердяева, «существует не для того, чтобы превращать земную жизнь в Рай, а для того, чтобы помешать ей окончательно превратиться в Ад».